Получение: в награду за завершение задания «Испытание гневом: Нуи» (мистицизм) для персонажей 55 уровня в зале Орхидны.
Анна Нимуш, дочь губернатора Дельфов, сопровождала отца не только на светские рауты и званые ужины в домах влиятельных господ, — она следовала за ним всюду. Если бы присутствие главы города потребовалось в грязном курятнике, юная леди не задумываясь сменила бы муслиновое платье на фартук и галоши.
Поэтому, когда отец отказался брать ее в очередную поездку, Анна возмутилась.
«Дельфы — прекрасный город, оплот наук и искусств. Но даже здесь, душа моя, есть разбойники, воры и убийцы. Я не хочу везти тебя в их обитель». «Ну уж нет, папа! Я бывала с тобой в соборах, школах, лазаретах. Поеду и в тюрьму!»
Разве мог любящий отец перечить дочери? Он только недовольно поморщил лоб и приказал лакею запрячь карету побольше, чтобы в ней хватило место всем — и ему, и советникам, и настойчивой Анне.
…Ледяные каменные стены, ржавые решетки, стоны, разносящиеся эхом по узким темным коридорам, и крысы, норовящие впиться зубами в пятки любого, кто посмеет их потревожить, — так могла бы выглядеть дорога в преисподнюю. В тесных камерах, кутаясь в грязные лохмотья и вытянутые тюремные робы, переговаривались заключенные. Когда свет еле теплившегося керосинового фонаря упал на измождённое, покрытое глубокими язвами лицо одного из них, Анна вздрогнула.
«Что сделал этот мужчина?» — шепнула она надзирателю.
«Вы о Чарли, миледи? Он гостит у нас второй раз. В прошлом году этот негодяй украл канделябр из особняка одного уважаемого господина, а неделю назад прикарманил бриллиантовые серьги небезызвестной светской дамы. Об этом даже писали в газетах. Сколько шуму было!»
«Вздор! Клевета! Нельзя украсть то, что уже украдено! Любовник вашей дамочки вытащил эти цацки из шкатулки своей матушки, а та, как говорится, ни сном ни духом», — Чарли залился смехом.
Заключенные поддержали его дружным хохотом.
«Я думала, воспоминания об этом страшном месте должны предостерегать человека от новых преступлений. Неужели кому-то хочется сюда возвращаться?»
«А куда мне податься на волюшке, миледи? В петлю, что ль? У нас бывших заключенных не очень-то жалуют. В трактире, куда меня взяли по старой дружбе трубочистом, кто-то утащил костлявую индюшачью тушку, а обвинили кого? Чарли! С почтового склада пропала ценная посылка. Кто виноват? Посыльный Чарли! Устройся я сторожем на кладбище, скажут, что краду души! На свободе, миледи, мне гроша не заработать, а здесь пайки по расписанию, да и компания веселая. А ведь мальчишкой я мечтал стать актером…»
«Эшафот — та же сцена, Чарли! Сдается мне, сбудется твоя детская мечта. Да и в криминальной хронике ты уже засветился. Получил минуту славы — уступи место другим», — присвистнул надзиратель и повел посетителей во главе с губернатором дальше по коридору.
Я помню, как милая Анна, всегда спокойная и рассудительная, возбужденно, с каким-то несвойственным для нее волнением рассказывала мне о своей идее.
«Если папа и городской совет не понимают, насколько это важно, мы сделаем все сами! Орхидна уже расклеивает листовки, а Таян объезжает окрестности Дельфов, подыскивая какое-нибудь заброшенное здание. Мы превратим его в театр, который станет домом для тех, кто все потерял. Для грабителей и отъявленных негодяев, даже для убийц, которые, понеся свое наказание, нашли силы вернуться на правый путь. Мы будем помогать людям вернуться к нормальной жизни. И неважно, как долго они дышали спертым тюремным воздухом — месяц, три года или десятилетия. Мы научим их обращаться к тому лучшему, что есть каждом из нас! Дадим кров, работу и сцену, на которой они смогут сыграть любую роль. Ты со мной, Луций? Прошу, напиши пьесу, которая бы убедила отца в том, что у всех оступившихся должна быть возможность искупить свою вину и жить мирно, а не мыкаться по трущобам, пытаясь наскрести два медяка на кусок плесневого хлеба!»
Я не думал, что мечтам Анны о доме-театре для заключенных суждено сбыться. Разве станет разбойник, умеющий только размахивать ножом и отбирать добро у беззащитных путников, честно работать? Я не верил в это. Но когда через неделю в трактир, адрес которого был в объявлении, пришло четыре человека, у меня появилась надежда.
«Неважно, сколько вас. Важно, что вы сделали выбор. Вместе мы справимся!»
Анна приветствовала смуглого пирата с рассеченной губой, воровку в пошлом корсетном платье, малолетнего шулера и юркого гимнаста. Последний одинаково ловко запрыгивавшего как в огненные кольца под куполом цирка, так и в открытые форточки домов.
Больше полугода нам понадобилось на то, чтобы общими усилиями превратить здание полуразрушенной сыроварни в скромный театр с пристроенным к нему приютом — для труппы и тех, кто желает к ней присоединиться. Я написал пьесу, Кипроза придумала и сшила костюмы, хитроумный Олло оснастил сцену диковинными механизмами, чтобы добавить в представление зрелищных эффектов.
Губернатор, члены городского совета и влиятельные жители города сидели на премьерном показе в первом ряду. Они не знали, что влюбленный композитор на сцене — это бывший наемник, сумасбродная аристократка — соблазнительница, незаметно снимавшая с мужских запястий дорогие часы, отчаявшийся вдовец — мошенник, обманувший многих доверчивых простаков. Видели бы вы, как рукоплескал зал актерам, как сами они, отыграв финальную сцену, радостно поздравляли друг друга! Председатель городского совета внимательно слушал Анну и одобрительно кивал, а губернатор, испытывая гордость за дочь, лучезарно улыбался.
Притаившись за кулисами, я с восхищением смотрел на Анну. Подобно Нуи, проводнице душ, хранительнице мертвых, эта хрупкая девочка вела, казалось, навсегда загубленных, пропащих людей к свету. Уже тогда они почитали ее своей богиней-спасительницей.
Похожие статьи
