Получение: событие «Сельмарин»
Автор: Аделард Риверс
Меня часто спрашивают: как бедный лавочник из Инистры, вынужденный бежать от кредиторов на другой материк, создал самую могущественную торговую империю и подчинил себе экономику мира?
Пришло время ответить на этот вопрос. Всё началось в Гвинедаре. Эльфы, всегда жившие обособленно и оберегавшие священный лес от чужаков, сделали исключение для нуианской торговой делегации.
Я присоединился к ней случайно. Семь лет скитаний и провальные попытки начать новую жизнь вымотали меня.
Пара стоптанных сандалий, изношенный дорожный плащ и фляга забродившего грушевого сока, — даже стражники, досматривавшие меня у ворот Мэрианхольда, сочувственно кивали. «Ты не найдешь здесь приюта, странник. Дорога — твой дом», — сказал их командир. Он был прав. Займодавцы из Инистры, мертвой хваткой вцепившиеся в пустой кошелек, преследовали меня повсюду. Казалось, выхода нет. Волей случая, побираясь в ремесленном квартале, я наткнулся на главу торгового каравана. Тот как раз искал наемников для охраны обозов.
Пожалуй, единственным местом, где я мог бы скрыться от прошлого, были эльфийские земли. И удача улыбнулась мне.
«Выходим на рассвете. Эокады встретят нас у границ заповедного леса, а до этого... Держите мечи на готове! Если караван разграбят, вам не жить!»
Мы шли три недели, и наконец волшебный Гвинедар с его непроходимыми дебрями и покатыми сопками, издали похожими на залежи малахита, распахнулся перед нами.
Под плетеной аркой, увитой цветами, стояли гордые воины и прелестные эльфийки, сыпавшие под ноги гостей лепестки роз. Среди них, облаченная в струящуюся золотую мантию, была Эйлин... Высокомерная и гордая, она смеялась над моей юношеской влюбленностью. «Ты младенец, Аделард. Поиграй в прятки с эльфами, еще не отметившими столетие. Ты ведь в этом деле мастер: прятаться от опасностей, предпочитая смелой встрече с ними прозябание на чужбине!»
Да, она считала мою жизнь бесцельным существованием (честно говоря, в этом я с ней соглашался).
«Ни мгновение вечности я не потрачу на ничтожного смертного, выбравшего удел нищего изгнанника. Добейся величия, заставь народы обоих материков славить твое имя!» — говорила Эйлин.
Тогда ее слова ранили. Вы скажете: «Бессердечная! Жестокая! Забудь о ней. В мире столько добрых и милых дев», — и будете правы.
Но какое отношение доброта и миловидность имеют к любви? Весьма посредственное, как оказывается.
Сегодня я благодарю Эйлин за все, что она для меня (не) сделала: кнут мотивирует лучше пряника.
Покидая Гвинедар, я попросил у Эйлин локон волос — на память.
«Слишком ценный дар для неудачника», — и она протянула потемневший медный кувшин, в котором настаивала эликсиры, придающие серебристое сияние волосам эльфиек.
Уже в Инистре, вернувшись в отцовский дом, я начистил этот кувшин до блеска. Под черным налетом оказалась гравировка — росток гвинедарского дерева. Много позже я поместил его на герб консорциума Синей Соли.
Я наполнил кувшин морской водой и дал себе клятву: «Добиться успеха до того, как испарится последняя капля», — таков был вызов.
Увы, я ничего не смыслил в коммерции: небольшая ссуда, которую отец по старой дружбе выпросил для меня у деловитого аукциониста, ушла на оплату налогов и ... на вознаграждение посредникам (назовем это так).
«Ты, руру, слишком честный. Так жить нельзя, руру!» — поучал меня дару, сколотивший состояние на продаже пустых склянок. «Это не пустота-руру! Внутри — целительный воздух Долины цветущих прудов, руру. Очень полезный, руру! Вдыхать по три раза в день перед едой-руру!» Я соглашался, но чувствовал, что не смогу вот так запросто обманывать людей. Оставшихся грошей едва хватало на то, чтобы торговать саженцами в полуразвалившейся лавке.
Время шло, кувшин пустел, а я снова и снова подливал воду.
В медном блеске мне чудились грядущее величие и лицо Эйлин. Голубые глаза, непослушная прядь волос, румянец на щеках и милые сердцу родинки — над верхней губой, на тонкой шее...
А вот подслеповатой кляче, вставшей на дыбы рядом с моей лавкой, этот блеск, видно, напомнил раскаленное клеймо. Она сбила кувшин ударом копыт — вмятина от подковы заметна до сих пор! Я разозлился, хотел было ударить лошадь хлыстом, но остановился. Со дна кувшина высыпался синий порошок, известный теперь всему миру как Синяя Соль. Вкус соли оказался необыкновенно насыщенным, одной щепотки хватало на сотню блюд.
Земледельцы стали использовать ее как удобрение.
Скотоводы добавляли в корм животным, портные пропитывали голубоватым раствором ткани.
Когда очереди за солью заполонили соседские улицы, я открыл вторую лавку, третью...
Я организовал с коммерсантами из всех ишубар гильдию, которая разрослась и за пять лет подавила конкурентов.
Я мечтал о новых горизонтах, о том, как открыв представительства во всех областях, приеду в Гвинедар! Как эльфы, пренебрегавшие мною столько лет, выстроятся на поклон!
Погоня за властью захватила меня.
Чтобы стать «своим» для богатеев Западного материка и создать с ними консорциум Синей Соли, я женился на Каролине Тристе, наследнице одного из Великих домов Мэрианхольда.
Не стану скрывать: брак я воспринимал как удачное слияние капиталов, а в детях видел наследников империи.
Десятилетия превращались в горы чеков и векселей на письменном столе. Кредиторы, преследовавшие меня когда-то, умоляли включить их в консорциум.
Даже честолюбивый тесть лебезил передо мной — это ли не успех?
И когда наконец гордые эльфы прислали ко мне делегацию, когда, кивая в ответ на бесчисленные просьбы открыть представительство консорциума в Гвинедаре, я увидел среди них милую Эйлин...
Я понял, что все мои чувства и юношеские мечты испарились, как испарилась из кувшина морская вода.
«Закономерный итог», — говорят одни.
«Это старость, друг мой. Ничто не вечно!» — утешают другие, хотя я не прошу ни сочувствия, ни советов.
«Деньги портят людей. Вы разучились чувствовать, господин Риверс!» — подмечают завистники.
«Потрясающая история! Должно быть, это большое счастье — встретить такого человека, как вы!» — восхищаются юные леди, надеясь занять место моей дорогой супруги.
... Перед тем, как написать последнюю главу, я решил навестить эльфийский край. Эйлин, совсем еще юная, помогала мне, дряхлому старику в тяжелых праздничных латах, спускаться к озеру Гвинедаль. Она вела меня под руку, словно непослушного мальчишку, и напевала эльфийскую песенку — о вечной весне. Сердце ее было все так же холодно, и гнездилась в нем пустота.
«Зачем ты пишешь книгу, Аделард? Ты ведь еще младенец. Чему ты можешь научить других?» — смеялась она, подмигивая статным эокадам.
«Не знаю, Эйлин, не знаю. Давным-давно, празднуя Сельмарин, я отпустил в небо нарэль — и загадал желание: во что бы то ни стало добиться величия. Мне кажется, Эйлин, я бы смог научить других придумывать хорошие мечты и ... делать бумажные фонарики — например, из моей книги! Потому что научить кого-то оказываться рядом с подслеповатой клячей, из-за своенравного характера которой необжиданно откроется секрет Синей Соли, попросту невозможно!»
Похожие статьи
