Получение: в награду за завершение задания «Испытание гневом: Каиль» (исцеление) для персонажей 55 уровня в зале Орхидны.
«Саверино, добряк Саверино, угости засахаренной клюквой, или хотя бы отломи кусочек от шоколадной плитки!» — стайка детей бежала за стареньким коробейником.
Сгорбившийся под тяжестью лотка, он грозил ребятне пальцем: «Если я раздам все сладости, чем же мне торговать?» — и всегда, противореча себе, отсыпал в тянувшиеся к нему ладони ягодные мармеладки.
Кипроза, по утрам наблюдавшая эту сцену из окна, улыбалась.
«Какое повидло ваша жена добавила в пирожные сегодня, господин Саверино?»
«Скоро вы все узнаете, юная леди!»
«Жду с нетерпением, — смеялась Кипроза, развешивая чистое белье по веревкам, тянувшимся от окна ее спальни к высокому фонарному столбу на другой стороне улицы. — Я заварю ромашковый чай к пяти часам, а вы, пожалуйста, не задерживайтесь. Нет нужды бродить в сумерках!»
...Каждый вечер коробейник заглядывал к Кипрозе. Тихо, чтобы не потревожить невзначай наемников Соколиной Тени, поднимался по лестнице, крался по коридору и стучал в знакомую дверь. Девушка, потчуя гостя сытным ужином, внимательно его слушала и скупала все нераспроданные лакомства, которых с каждым годом оставалось все больше и больше.
«Стар я, душенька, ой как стар! Спина болит, и ноги совсем не держат. Прошел сегодня всего пять улиц, а устал так, словно дважды обогнул Дельфы. И Джасинта моя, увы, не молодеет. Раньше носилась по кухне, как заведенная, только успевай выносить пастилу и грильяжные конфеты! А теперь? Хорошо, если запечет за ночь противень карамельных яблок... Если бы не вы, светлая душа, не знаю, на что бы мы жили». «Мне в радость помогать вам, Саверино! Кроме того, моя сестренка - большая сластена, поэтому непременно приносите завтра все. что останется!» — говорила Кипроза, и старичок благодарно улыбался ей в ответ.
...Когда промозглым осенним вечером никто не постучал в дверь, Кипроза обрадовалась.
«Наверняка лоток Саверино опустел уже к полудню. В такую погоду всегда хочется побаловать себя чем-нибудь вкусным!»
Когда на следующее утро коробейник не появился на улице, девушка было забеспокоилась, но мгновенно нашла объяснение странному исчезновению Саверино.
«Девичья память! Он наверняка отправился в центр, минуя окраины. В Библиотеке сегодня день открытых дверей. Любой школяр мечтает поболтать со старшекурсниками по душам. А что располагает к доверительной беседе лучше, чем аппетитная булочка с изюмом и чашка горячего какао?» — Кипроза улыбнулась, представив, как людно сейчас на площади перед Библиотекой и как, должно быть, удачно идет торговля у коробейника. Она подозвала детей, расстроенно оглядывавшихся по сторонам, чтобы угостить их сладостями, как делал это Саверино. Опыт показывал, что маленькие сорванцы реже попадают мячом в стекла, если задобрить их сахарной ватой или зефиром.
С неделю Кипроза накрывала стол, ожидая привычного стука в дверь — три коротких, робких удара. Таян, Анна, Джин — скоротать время за дружеской болтовней заходили все, кроме Саверино.
Измученная переживаниями, Кипроза решилась навестить старика. Впервые за время их долгой дружбы в гости шла она — не коробейник.
В комнате, пусть тесной, но весьма уютной, было душно. Единственное окно Саверино заложил теплыми одеялами, а в раскаленную печурку постоянно подкидывал бревна. Его любимая жена, мастерица Джасинта, бездвижно лежала на кровати. Когда Кипроза вошла, она, собрав последние силы, прошептала: «Мне жаль, что я не встречаю тебя ароматной шарлоткой, девочка. Холод, смертельный холод забирает жизнь, сковывает мое сердце, и скоро оно замерзнет навсегда».
«Не говори так, принцесса! Само солнце поцеловало тебя в макушку и наделило силой! Вот увидишь, ты поправишься, и мы вдоволь насмеемся над вздорными мыслями, которые вселила в твой ум пустяковая хворь!» — успокаивал жену Саверино.
«Все, чем наделило меня солнце, это рыжие кудри и веснушки, — Джасинта закашлялась. — Холод подбирается ближе... Когда меня не станет, Саверино, прошу, позаботься о себе. Помнишь, ты спрашивал, что я храню в деревянном сундуке под кроватью? Он доверху забит разными луковицами и пакетами семян. Бросай таскать короба, любимый. Оставь это дело здоровым юнцам. Лучше открой маленькую цветочную лавку на деньги, что мы откладывали...» Слова замерли на губах Джасинты. Сняв перчатки, Кипроза положила теплую ладонь на бледный лоб женщины. Она вдруг улыбнулась, а щеки ее, казалось, зарделись румянцем. Или то была лишь обманчивая игра света? Холод победил.
«...на деньги, что мы откладывали на путешествие. Джасинта мечтала увидеть ледяные вершины Мейра, прокатиться на санях по бескрайним заснеженным равнинам, а оно вот как получилось... Холод сам пришел за ней».
«Мне так жаль., Саверино...» — Кипроза обняла старичка. Плечи его вздрагивали, а по щекам, западая в глубокие морщины, катились крупные слезы. Потянулись угрюмые зимние дни. Ничто не радовало Саверино. Взгляд его потускнел, он еще больше сгорбился и совсем не выходил из дома. Даже дети, бодро выкрикивавшие неверинские песенки и засыпавшие пшеном полы прихожих — на счастье! — не вызывали у него улыбки. Когда одна девчурка спросила, будут ли раздавать марципановые кексы, как это было года, и два, и три назад, старик расплакался.
«Нет, так не может продолжаться. Это недопустимо! Нельзя, чтобы холод торжествовал повсюду. Пусть он унес одну жизнь, загубить вторую я ему не позволю. Мы еще повоюем!» «Кипроза, ты ли это?» — Джин, точивший клинок, усмехнулся, удивился тому, насколько решительна его хрупкая подруга. Схватив теплую муфту и ничего не ответив, та стремглав выбежала из комнаты.
... Весеннее солнце, еще несмелое, только-только прогнавшее из Дельфов зиму, играло в прятки со снегом, выискивая последние сугробы. По дорожке главного городского парка шла девушка. Заботливо поддерживая под руку, она вела с собой пожилого господина. Глаза его скрывала повязка.
«Мы на месте. Встаньте-ка поудобнее. Расправьте плечи. Готовы? Раз. Два. Три!» Когда Кипроза сняла с глаз Саверино повязку, тот ахнул. На клумбе, колеблясь на ветру, распустились мерцающие цветы — зачарованные гиацинты из оранжереи библиотеки Эрнарда. Кипроза высадила их так, что, соприкасаясь, они сплетались в имя...
«Джасинта!» — воскликнул Саверино. «Она по-прежнему здесь, в солнечном свете, в весеннем воздухе. Можете не сомневаться. И это еще не все... Я захватила из садов Эрнарда семена редких цветов. Вырастите их, рассадите по горшкам, и вы сможете безбедно жить, наполняя мир красотой. Подумайте, как счастлива была бы Джасинта!»
Саверино, не в силах промолвить ни слова, крепко обнял Кипрозу.
За их спинами, укутанный в пеленку с нарисованными крендельками, заплакал младенец — рыжеволосая девочка, пухлые щечки которой были усыпаны веснушками. Подгоняемая хлопками детских ладошек, вечная круговерть жизни продолжала свой ход.
... Меня долгое время занимал парадокс: почему в Саду, где каждый из Двенадцати был поставлен перед выбором, всевидящая Сиоль предложила Кипрозе Дейер, наследнице самого северного края в мире, дар Кайля — бога весны, света и надежды?
Думаю, этой истории достаточно, чтобы дать ответ. Во всяком случае, тот, в праведность которого хочется верить. Неважно, где ты родился. Важно, чем наполнено твое сердце — смертоносным холодом или животворящим светом.
Похожие статьи
