Получение: в награду за завершение задания «Испытание гневом: Шатигон» (оборона) для персонажей 55 уровня в зале Орхидны.
Пока другие дети играли в пиратов и бегали наперегонки, тихоня Клаус возился с животными. С трепетной заботой он обнимал хромых и блохастых щенков, поил молоком бездомных котов, а хлебные крошки с обеденного стола тщательно сметал в деревянную кормушку для перелетных птиц. «Их ждет долгий путь. Пусть полакомятся напоследок!» — так рассуждал мальчуган.
В отличие от скворцов и ласточек, каждый год покидавших насиженные гнезда, любимец Клауса — ручной грифон Вёльфиг — никогда не бывал за пределами Дельфов.
Увы, взъерошенный большеглазый птенец, восседавший на плече у хозяина, не мог присоединиться к журавлиному клину. Жалобно курлыча, он провожал пернатых путешественником взглядом, расправляя правое крыло — длинное, сильное, иссиня-черное. А вот левое... Маленький бугорок, выбивавшийся из-под плотного оперения, еле-еле вздрагивал.
«Не завидуй, Вёльфиг. Дельфы — самый красивый город в мире. Нам и здесь хорошо!» — подбадривал Клаус птенца, и тот, послушно кивая, тыкался клювом в мягкую человеческую ладонь.
Когда Вёльфиг только вылупился из яйца, он жил в дощатом ящике из-под персиков. Клаус соорудил для него уютный домик из тонких веток и мха. Когда птенец подрос, мальчик, забросив одежду под кровать, отвел питомцу платяной шкаф в своей спальне. Приставил к полкам самодельные лесенки, чтобы Вёльфиг свободно перемещался между «этажами«, вырубил в дверцах отверстия, чтобы друг не томился в темноте и мог наблюдать за всем, что происходит в комнате. Получилось хорошо. Каждое утро, когда на небе ещё поблескивали звёзды, Клаус просыпался под несуразное карканье — это Вёльфиг пытался подражать пению соловьев, облюбовавших крышу соседнего дома. Сонный мальчишка, потирая глаза, спрыгивал с кровати и плелся к шкафу, чтобы утихомирить голосистого птенца, пока за стенкой не проснулись сердитые домочадцы.
«Очень хорошо, дружище! Почти не отличить от соловьиных трелей! Прибереги силы для вечерних выступлений. А чтобы твой голос был ещё слаще, съешь-ка вот это и немного помолчи, иначе эффект будет слабым», — подкармливая Вёльфига сахаром, Клаус искренне верил, что тот его понимает.
...Все изменилось, когда мать Клауса, уложив сына в постель и подоткнув одеяло, не поцеловала его в лоб, как делала обычно, а робко взяла за руку.
«Нам надо поговорить, малыш... Твой грифон растет слишком быстро. Пусть птица священная, но содержать нам её негде — и не на что. Самим бы прокормиться. Дела совсем плохо: отца надули аферисты, мне платят гроши. Ещё одну зиму в городе мы не протянем. Придется отправиться в дальний путь. На севере, говорят, можно получить клочок земли. Я займусь рукоделием, папа примкнет к вольным рудокопам. А Вёльфиг... Пойми, малыш, мы не сможем взять его с собой. Солнечной птице нет места в холодных краях. Да и в твоей комнате уже не развернуться. Пусть он поживет в бульдожьей будке у крыльца, а после, когда мы уйдем, любезный господин Люциус о нем позаботится».
Клаус выскочил из постели. Мальчуган недоверчиво смотрел на мать. Что она говорит? Это страшный сон?
«Не надо, мамочка! Разве так можно? Мерзкий Люциус! Гадкий Люциус! Живодер! Он продает драконьи лапки и коврики из шкур единорога! Возьмем Вёльфига с собой!» — Клаус захныкал, крепко прижался к любимому грифону.
Тот действительно вымахал за несколько месяцев и занял почти всю комнату. Пусть он не понимал человеческого языка, зато чувствовал, как колотится сердце льнущего к нему хозяина.
«Глупости, Клаус. Господин Люциус собирает диковинных животных со всего мира, чтобы открыть зоологический парк. Сам подумай, малыш, наш Вёльфиг — особенный. Дикие сородичи его не примут. Летать он не умеет. Лучше всего ему будет в приюте господина Люциуса. Не расстраивайся, сынок. Мы останемся ещё на несколько недель. Вы успеете наиграться!» — мать, виновато глянув на сына, пыталась его обнять, успокоить, но Клаус увернулся.
«Подайте монетку! Спасите Вёльфига!» — нараспев, почти плача, тянул Клаус. В руках — заржавелый дедовский шлем. На дне — два погнутых серебряника.
Толпа спешит, проносится мимо, и редкий прохожий останавливается, чтобы подать милостыню курносому мальчишке, рядом с которым разлегся здоровый черный грифон.
«Животинку юродивую продай — будут тебе деньжата!» — советовал маленькому попрошайке опытный Слухач, бездарный гусляр, бренчавший одну мелодию уже двадцать лет и кое-как сводивший концы с концами. Бегун, одноногий мужичой, побиравшийся тут же, в ремесленном квартиле, ругался на уличного маэстро:
«Отстань от мальчишки! Любит он грифона, понимаешь? Пусть тот и без крыла. Любит он его!»
Клаус запричитал жалостливее, когда подошел коренастый бородатый дворф. Густые брови. Серьезный взгляд. Сильные, натруженные руки.
«Помогите, господин дворф. Подайте золота. Спасите грифона!» — протараторил Клаус.
«И как, по—твоему, золото спасет птицу?» — пробасил незнакомец.
«Если я раздобуду деньги, мы сможем снять большой дом на окраине Дельфов, где будет довольно места и мне, и маме с папой, и Вёльфигу!» — Клаус коротко пересказал семейную трагедию и обличил обманщика Люциуса.
«Но что будет, когда деньги закончатся?»
Мальчик призадумался — и погрустнел.
«Золото не спасет твою птицу. Здесь нужен другой металл. Пойдем. Научим грифона летать», — скомандовал дворф.
Вёльфиг встрепенулся, услышав знакомое слово, которое хозяин не раз произносил, описывая других птиц, а Клаус засыпая подозрительного незнакомца вопросами, все же поплёлся за ним.
«Я открыл залежи этого металла совсем недавно. Недалеко от Дельфов. Три дня пути. На юг. Назвал алюминием. Самый легкий из всех, что мне известны. Весь каркас можно поднять одним мизинцем. Сам попробуй!» — дворф, подмигнув завороженному Клаусу, вкрутил последний винт в сложную металлическую конструкцию и спрыгнул со стремянки.
Перемычки, шарниры, муфты, смыкающиеся и расходящиеся трубки, изогнутые оси, тонкие металлические пластинки, бесчисленное количество болтов, гаек и шестеренок разных форм, — если все это изучать вблизи, можно сойти с ума, гадая, для чего придуман столь изощренный механизм, а вот если отойти подальше и посмотреть с стороны...
«Крыло! Вёльфиг, смотри, крыло!» — Клаус хлопал в ладоши и носился по мастерской, внимательно разглядывая изобретение дворфа, а любопытный грифон, поворачиваясь и так и сяк, пытался примериться к странной штуковине.
Радость, щекотавшая Клаусу щеки, быстро сменилась печалью.
«Даже если Вёльфиг научится летать, он не сможет остаться со мной. Он теплолюбивый. Вьюжные земли не для него».
«Не грусти, Клаус. Твой друг сможет путешествовать. Он найдет себе стаю, устроит в южном полесье гнездо, которое заполнится пискливыми птенцами. Разве не такой жизни хотел бы каждый — и птица, и человек, и дворф? Спокойной, мирной, в окружении родных», — лихо управлявшийся с кувалдой, всемогущий силач задумался. Он почесал бороду, свел брови к переносице, словно пытаясь вспомнить что-то давнее, забытое в укромных уголках памяти, вздохнул — и снова принялся за работу.
...В первый день осени Клаус, крепко обняв Вёльфига на прощание, вышел с родителями через северные ворота Дельфов. Черный грифон, рассекая воздух механическим крылом, неделю следовал за тремя фигурками, совсем крошечными с высоты птичьего полета, прежде чем повернул на юг.
Что же до загадочного дворфа... Знаток самоцветов и редких руд не раз приходил на помощь тем, кто в ней нуждался. Когда деревни к востоку от Дельфов поразила чума, а окрестные знахари не успевали варить для больных целебные настойки, он соорудил специальный механизм — конвейер. Лекарям оставалось только раскладывать по коробкам склянки с готовым лекарством!
Для дровосеков дворф придумал огромную самоходную лесопилку, которую в народе прозвали «дельфийским цирюльником».
Из редчайших драгоценных камней — грандильеров — он создавал порошок для укрепления брони и оружия. Нагрудник с мерцающем напылением не трескался даже от удара молнии.
Мой славный друг Олло предпочитал оставаться неизвестным благодетелем, творить добро инкогнито.
«У добродетели должно быть героическое имя. Моё совсем не годится!» — шутил он.
Мне хочется верить, что мудрый Шатигон, владыка недр и скрытых в них богатств, выбрал Олло именно потому, что маленький гордый дворф воспринимал драгоценные камни и металлы не как источник личного обогащения. Он видел в них тайны, разгадав которые можно сделать мир чуточку лучше.
Весь мир.
Похожие статьи
